Татьяна и Алексей Ткаченко – создательница и музыкант фолк-трип-хоп группы ILMU. В 2022 году коллектив стал финалистом Всероссийского музыкального проекта «ЭтноLife», исполняя музыку с текстами песен на ливвиковском наречии карельского языка.
Вы с самого детства изучали карельский, или пришли к этому позже?
Татьяна: Моя прабабушка была карелкой, она владела языком. И моя мама, когда с ней жила в детстве, в совсем юном возрасте даже разговаривала с ней. Но с тех пор, как переехала в город, язык она забыла. В какой-то момент мне пришла в голову идея создания музыкального проекта и очень захотелось использовать именно карельский язык для написания текстов песен. Поскольку основное вдохновение для музыки — это природа Карелии, карельский язык — это наилучший вариант, чтобы передать все ощущения от природы нашего любимого края. Это привело меня на курсы карельского языка, и к дальнейшей попытке изучения его в течение нескольких лет, которые по сей день продолжаются, пусть и не такие углубленные.
Алексей: Я карельский язык никогда не изучал. У меня тоже прабабушка карелка, но я, максимум, читал карельские сказки на русском языке, для меня это новый опыт.
Что означает ваше название?
Татьяна: ILMU в переводе с карельского обозначает «воздух, погода», но это слово также тесно связано с карело-финской мифологией, с теми древними богами, в которых люди верили много веков назад. Соответственно, это слово больше чем обозначение просто воздуха или погоды, это очень широкое значение божественных природных сил. Наши тексты о природе, об общении с природой и о стороннем наблюдателе, который видит мир вокруг себя и описывает то, что создала природа.
Когда вы создавали коллектив, хотелось ли вам попасть на большую сцену?
Алексей: Я думаю, что мы не против ворваться на какую-то глобальную сцену, но мы не ставим каких-то конкретных задач. То есть, задача есть просто делать музыку на карельском языке, писать песни. Так как это нравится делать, просто делаешь и всё. А результат, естественно, важен, и главное, чтобы было качественно и нравился сам процесс, получать удовольствие от процесса, иметь какой-то диалог со слушателями.
Татьяна: По-честному, всем немножко хотелось бы, чтобы их музыку услышало большее количество людей. Конечно, хотелось бы. Другой вопрос, какой ценой, что для этого надо будет сделать. Получать удовольствие от процесса, действительно, в этой ситуации очень важно. Если это приведет к наибольшему результату, то это будет безусловно приятно.
Стереотип о том, что группы, исполняющие музыку на национальных языках, так и останутся в рамках своего региона, верен?
Татьяна: Есть коллективы, которые не только на национальных языках, но вообще на изобретенных языках исполняют музыку, и они могут завоевать какое-то признание. Все дело, мне кажется, в подаче, в качестве и в стечении обстоятельств в том числе. Я вообще не воспринимаю язык подобным образом, что это что-то для бабушек. Для меня язык — это скорее какая-то лингвистическая конструкция и, если для меня она привлекательна, для меня она музыкальна, мелодична, я мыслю этой категорией.
Не было ли у вас периодов, когда вы хотели изменить свой стиль, перейти на другой язык?
Алексей: Я думаю, что не было таких периодов. Мы не стараемся понравиться кому-то. Дело вкуса, если кто-то хочет слушать другую музыку, он слушает другую музыку. Есть люди, очень много в России людей, которые слушают только на русском языке. Они просто принципиально не слушают на других языках, потому что им нужно понимать текст. Каждому свое.
Важно ли для людей, проживающих в Карелии, изучение карельского языка? И почему?
Татьяна: Я немножко не за слова «важно» или «должен». У меня всегда присутствует категория интереса. Как я говорила, например, нравится язык с лингвистической точки зрения — у меня возникает интерес в его изучении. Мне кажется, если кого-то заставлять и говорить, что это безусловно важно, этим очень сложно добиться распространения. А вот через интерес, через культуру, через искусство — это более привлекательный способ. И тогда у людей появится ответный интерес, они захотят узнать, что значит то или иное, например, произведение, как его перевести. Таким образом язык может оживать и продолжать свое существование.
Алексей: Мы убеждены, что нужно искать новые формы. Мы живем в 21-м веке. Нельзя же мыслить категориями 50-летней давности. Вы сейчас не заинтересуете молодую аудиторию, долженствованием: посадить всех читать учебник и тыкать: «Вот сейчас мы делаем упражнение №1». Кто будет этим заниматься?
Татьяна: Да. Эта идея зазубривания, мне кажется, уже давно изжила себя, и мир начинает искать другие формы образования.
Алексей: К счастью, в Карелии сейчас это развивается. У нас много связанных с карельским языком новых форм, которые призваны заинтересовать публику, пробудить в них интерес к языку. Это прекрасно.
Что, по вашему мнению, мешает языку развиваться?
Татьяна: Это, мне кажется, очень-очень обширный вопрос, и тут надо учитывать все факторы, которых огромная совокупность: от исторических до влияния государства и всего остального. Я не беру на себя ответственность заявить, как так произошло и со своей стороны просто пытаюсь продолжать сохранять культуру своего края в новой форме.
Алексей: Стереотипов, естественно, в обществе много. Просто на бытовом уровне многие люди не подозревают вообще, кто такие карелы, что они там делают. Для многих людей карельский язык — это вообще нечто несуществующее. Что это такое, карельская культура? Они даже банальных вещей не знают. А там, на самом деле, много интересного. Это отдельный целый мир, есть и пересечения с русской культурой, но есть и что-то свое уникальное. Если пытаться людям рассказать какие-то нюансы, то, я думаю, что они всегда заинтересуются.
Татьяна: И, кстати, бытует мнение, что у карельского языка не такой большой словарный запас, но я, поскольку начала изучать его, просто поразилась, касательно природы и окружающего мира, какой, на самом деле, огромный словарный запас, и как несколько явлений могут называться несколькими словами, как ягоды разной спелости могут называться разными словами. И это все присутствует в языке. Дело в том, что сейчас, мне кажется, как раз момент, когда здорово было бы какие-то новые слова привносить в язык, да? И, в принципе, люди этим занимаются, в карельском языке появилось много современных слов.
Присутствует ли молодежь в вашей аудитории?
Алексей: В основном, только молодежь и присутствует, на самом деле. Потому, что у нас все-таки аранжировки более понятные молодому поколению, скажем так.
Татьяна: Я бы не согласилась. Я думаю, что наша музыка как раз для разных категорий. И очень много в нашей группе есть людей более старшего возраста. Я бы так не отсекала совсем. Дело в том, что основное развитие нашей музыки и записи пришлось на пандемию, поэтому я бы не сказала, что у нас были массово проведены выступления. Концертов у нас не так много было, некоторые даже онлайн приходилось записывать.
Какими вы видите будущее культуры Карелии и карельского языка?
Татьяна: Мне было бы интересно, если бы большее количество людей заинтересовались языком. Появилась бы среда, в которой я в том числе могла бы применять те знания, которые за несколько лет получила. Потому, что у меня, например, у самой очень большая проблема с тем, чтобы вот взять и заговорить. Я понимаю некоторые конструкции, понимаю какой-то процент того, что говорят, но чтобы я назвала себя носителем языка — это очень сложно, потому что среды не хватает. Поэтому моя мечта, чтобы среда образовалась.
Алексей: Я, на самом деле, думаю, что нынешние обстоятельства, когда особенно сильно развивается внутренний туризм, то карельский язык обречен на то, чтобы стать гораздо популярнее, потому что в Карелию приезжает все больше туристов с каждым годом.
Татьяна: И много, в принципе, даже в названиях населенных пунктов, слов. И поэтому мы даже сами путешествуем постоянно по Карелии, и думаем: «Ага! Как вот это переводится? А как вот это? Как это образовалось?». И, думаю, у людей, которые путешествуют, в любом случае возникает желание узнать, где они находятся, почему называется так это место. Соответственно, они могут некоторые слова уже начать понимать.
Алексей: Я думаю, что туризм и искусство могут быть главными двумя двигателями как раз развития карельского языка. Не только музыка. Снимать кино, литературные произведения писать, стихи и так далее. Ну, если будет интересная подача, конечно, которая заинтересует молодую аудиторию. Тем более, молодежь более активно себя ведет, и, если заинтересовать ее, тогда прогресс в развитии языка будет более динамичный.
Сталкивались ли вы с критикой со стороны приверженцев более традиционных способов развития языка?
Татьяна: Безусловно, сталкивались. Вы знаете, я стала очень спокойно к этому относиться. В конце концов, имеет смысл лишь то, что ты делаешь, а не то, что кто-то думает об этом. И я скорее про что-то новаторское, про изменение. Мне кажется, любой и язык, и культура, они в любом случае переживают изменения, а изменения — это единственная константа в нашей жизни. То есть, все, что происходит, происходит благодаря изменениям, потому что если бы этого не происходило, мы бы с вами даже об этом бы не общались. Поэтому видоизменение языка, внедрение новых слов — это нормальный, абсолютно адекватный процесс, который происходит и, если он будет продолжаться, именно это позволит языку существовать, а не законсервироваться в каком-то состоянии.
Алексей: Что-то такое бывает, конечно. Некоторые люди консервативно относятся к этому вопросу. Не все могут принять новое звучание. Естественно, кому-то хочется аутентичности большей и так далее. Но, как Татьяна правильно сказала, должно быть какое-то развитие, в любом случае, что-то новое. Когда-то люди думали, что Земля плоская, но потом все поменялось, поэтому надо находить компромиссы, объяснять людям, что новое — это не всегда плохо. Понятно, что опасения оправданны. Бывает примеров много, когда не совсем оптимально нововведения используют ресурсы, в том числе языка, и получается нечто непонятное.
Татьяна: Надо сказать, что процент этих людей, на самом деле, очень минимален, потому что большинство как раз очень хорошо и позитивно относится к тому, что мы делаем, и что другие люди делают для развития языка. И, тем более, в некоторых вещах все равно к ним можно прислушаться, потому что у них есть очень прочный запас своих знаний, поэтому здесь речь идет про налаживание диалога.