Коренные народы не любят, когда их языки называют исчезающими или вымирающими

Интервью от Сен 27, 2022 Просмотры: 5

Алексей Цыкарев — член Постоянного форума ООН по вопросам коренных народов (UNPFII), председатель центра поддержки коренных народов и общественных дипломатий «Молодая Карелия».

Что такое Постоянный форум ООН по вопросам коренных народов?

Постоянный форум был создан более 20-ти лет назад в штаб-квартире ООН в Нью-Йорке и является вспомогательным органом Экономического и Социального совета ООН (ЭКОСОС), одного из главных органов Объединенных Наций. В мандат Постоянного форума входит проведение анализа и предоставление экспертизы для ЭКОСОС и всей системы ООН по вопросам коренных народов в шести подмандатных областях: это экономическое и социальное развитие, права человека, образование, культура, здравоохранение и окружающая среда. Также есть ряд смежных тем, например гендерные вопросы, вопросы прав детей, молодежи. Также повестка дня в области устойчивого развития, так называемые цели устойчивого развития до 2030-го года, повестка дня в области изменения климата, биоразнообразия и сохранения языков коренных народов. То есть довольно широкий спектр вопросов. Практически все, что касается прав коренных народов и их законных интересов, ну и конечно, координация внутри системы ООН, чтобы все программы, фонды, агентства (такие как ЮНИСЕФ, ЮНЕСКО и так далее) имели в повестке дня вопросы коренных народов, их интересы соблюдали, приглашали их к участию в принятии решений. Например, в прошлом году у нас на сессии коренные народы активно лоббировали рекомендацию по защите мирового океана и водных пространств от загрязнения пластиком. Я знаю, что консультации проходили и на более серьезном уровне, в их ходе стали вовлекать коренные народы, учитывая, что они среди первых страдают от воздействия этого загрязнения. Рыба питается, поглощает пластик, его элементы откладываются на генетическом уровне в этой рыбе. И системы питания коренных народов, их доступ к качественному здоровому питанию, он сокращается. Это один из примеров того, чем занимается форум.

Вы только даете рекомендации или проводите еще и мероприятия, реализуете проекты?

Постоянный форум не обладает финансовыми возможностями. Он скорее экспертный, консультативный орган, который дает рекомендации и готовит аналитику. Безусловно, эти рекомендации часто касаются и выделения дополнительного финансирования внутри ООН или на национальном уровне государствами. Что касается как раз языковых прав, постоянный форум был одним из инициаторов сначала объявления международного года языков коренных народов, а затем — провозглашения международного десятилетия языков коренных народов. В наших беседах, в наших диалогах с государствами, с международными организациями мы настаиваем на том, что необходимо выделить на защиту языков как минимум столько же средств, сколько за все исторические периоды было потрачено на их уничтожение или сокращение их сфер применения. И эти суммы не должны быть символическими.

Есть какие-то языки, которым уделяется больше внимания?

Каждый язык одинаково ценен для международного сообщества. И когда мы говорим о кризисе языкового разнообразия, звучат довольно трудно воспринимаемые, скажем, негативные прогнозы, что до конца этого столетия может исчезнуть порядка 90% всего языкового разнообразия. Также согласно часто озвучиваемым данным каждые две недели умирает один язык. Если эти прогнозы верны, мы не просто рискуем потерять языки как средство коммуникации между людьми, но мы рискуем потерять огромный кладезь знаний, накопленных тысячелетиями коренными народами, в том числе и знаний о лекарственных свойствах растений, о различных традиционных видах деятельности коренных народов и опыт, который может пригодиться для решения глобальных проблем современности. Учеными доказано, что места наибольшего скопления биологического разнообразия одновременно являются местами наибольшего лингвистического разнообразия. Это свидетельствует о том, что коренные народы, сохраняя свои языки, сохраняют и природное наследие, они находятся в тесной связи с природой, и они, в общем, являются защитниками нашей планеты от исчезновения как биологических видов, так и во многом элементов нематериального культурного наследия, в том числе и языков, языкового разнообразия.

Поэтому, как я сказал, все языки являются ценными. Естественно, они все находятся, к сожалению, в разной степени витальности, как принято говорить. Это обусловлено разными историческими причинами, географическими причинами, многими аспектами. И если на одних языках говорят миллионы или сотни тысяч человек, то на других всего лишь десятки людей, они находятся на грани исчезновения. Но и те, и другие сталкиваются с одними и теми же вызовами, глобальными вызовами.  Нельзя сказать, что те языки, на которых говорят сегодня пока что сотни тысяч человек, они в какой-то более серьезной степени сохранности перед лицом тех прогнозов, которые я озвучивал ранее, поэтому меры нужно принимать по отношению ко всем языкам, и эти меры должны быть разными.

Коренные народы не любят, когда их языки называют исчезающими или вымирающими. Даже если их языки находятся в очень тяжелом положении, они убеждены, что так нельзя говорить, потому что это обижает их чувства, умаляет значение их родных языков, уменьшает их престиж. Люди хотят изучать язык, передавать его из поколения в поколение, если он является внутри сообщества престижным, необходимым и имеющим какие-то перспективы, в том числе и для экономического благополучия и духовного благополучия языкового сообщества. Поэтому принято говорить сейчас не об умирающих или исчезающих языках, некоторые предлагают термин «спящие языки», которые можно разбудить, или «дремлющие языки», или же «малоресурсные языки», то есть, языки, которым не хватает на сегодняшний день тех или иных ресурсов, будь то финансовые, экономические, человеческие, методические — любые виды ресурсов. И в случае, если такие ресурсы им предоставить, то они способны расширить сферы своего применения. И вот мы в рамках десятилетия стремимся как раз говорить о малоресурсных языках и о необходимости дать им эти ресурсы для развития.

Есть ли какие-то конкретные мероприятия по поводу карельского языка и языка коми?

Да, есть. Конечно, коми язык и карельский язык находятся в различных ситуациях. В силу этой разницы те меры, которые принимались за последние, скажем, 30 лет после начала национального возрождения, они привели к различным результатам и были проведены с разной скоростью и при наличии разного количества ресурсов. Я всегда привожу пример центра инновационных языковых технологий, который существует в Коми. Он все время менял свою юридическую принадлежность, переходил из одного учреждения в другое, но тем не менее, ядро специалистов, которые там работают, они все-таки являются его важнейшим компонентом, который держит эту работу на плаву. Это и переводчики коми языка, и компьютерные лингвисты, и специалисты по образовательным методикам и так далее. И здесь уже прослеживается разница, потому что в Карелии, например, нет профессиональных переводчиков карельского языка. Просто потому что в Коми есть государственная необходимость осуществлять переводы законодательных актов, в том числе устные переводы государственных мероприятий. У них есть необходимость создавать пул переводчиков, и устных, и письменных, а в Карелии такого нет. Второе — компьютерные лингвисты. В Карелии нет компьютерных лингвистов, то есть людей с техническим образованием, которые одновременно были бы носителями карельского языка. И мы очень много лет в совете представителей карелов, вепсов и финнов при главе Республики Карелия говорим о том, что это архиважно, чтобы языки преподавались не только на филологическом факультете, как сейчас происходит, а чтобы они преподавались как смежная дисциплина. В том числе и на факультете, где изучают туризм, где изучают программирование и многие другие вещи, потому что нам нужны специалисты такого уровня, компьютерные лингвисты прежде всего.

Может ли карельский язык стать государственным?

Я полностью убежден, что карельский язык имеет все основания и все возможности исполнять государственные функции. На протяжении тех лет, в рамках которых я занимаюсь этой тематикой, я слышал аргументы, на которых мы не оставили камня на камне.

О том, что карельский язык не может стать государственным, потому что он недоразвитый, что в нем нет какой-то терминологии, или он не может быть языком, используемым, скажем, в судебных заседаниях, в администрации и так далее. Это абсолютно неправда, конечно. Потому что карельский язык на сегодняшний день — это современный, обладающий всей необходимой лексикой и грамматикой язык. Был осуществлен перевод важных международных документов, сложнейших в плане юридического языка: «Декларация о правах коренных народов» и «Всеобщая декларация прав человека». Переведены на два наречия карельского языка: ливвиковское и собственно карельское. О чем это говорит? О том, что язык абсолютно современный, абсолютно способный исполнять государственные функции. Вопрос государственного статуса — это еще и вопрос его восприятия населением, молодым поколением. Естественно, если карельский язык получит статус государственного, в республике будет больше стремления и желания этот язык поддерживать и учить, потому что он в глазах населения будет более престижным, более значимым, имеющим перспективы, будущее. И в этом плане умалять значение этой символической составляющей не стоит.

Еще один аргумент, который чаще и больше звучит. Он, наверное, является главным аргументом критиков идеи провозглашения карельского языка государственным — это его диалектность. То есть какой именно диалект, наречие должно стать государственным в республике. Но этот аргумент в большей степени просто используется для того, чтобы что-то возразить, хотя люди прекрасно понимают, что он несостоятельный. Взять Республику Мордовия, например, или Республику Марий Эл, где тоже есть вопрос наречий. В Мордовии вообще-то два разных языка по сути: мокшанский и эрзянский. И при этом не стоит вопрос, какой язык использовать в мокшанском селе — естественно, это мокшанский, на табличках, в документах местной администрации и так далее. В эрзянских селах, соответственно, эрзянский. То же самое в Марий Эл: горномарийский, луговомарийский используются на территории своего проживания. Вопрос в столице, что делать в Йошкар-Оле? Что делать в Саранске? Что делать в Петрозаводске? При этом решения могут быть разные. Это может быть консенсус или договоренность с карельским движением, что какие-то улицы на одном наречии, какие-то улицы на другом наречии, на каком-то здании административном на одном языке, на каком-то другой язык используется. Или как в Саранске, например, там таблички тройные:  русский язык, мокшанский, эрзянский. По сути дела нет такой проблемы, ее можно очень быстро решить, и собирать какие-то совещания, обсуждать этот вопрос, тратить на него какие-то часы, дни, годы нет смысла.

Сейчас очень важно мобилизовать усилия и применить действенные способы развития языка: языковые гнезда, цифровизация, задействовать весь инструментарий, который у нас есть, и использовать для того, чтобы не дать языку исчезнуть.

Фото: https://vk.com/alexeytsykarev